Случай редчайший, небывалый. Специалисты говорят, что подобных чудес исцеления даже по всему миру не насчитаешь больше пяти. В Нижегородский ожоговый центр 35-летнего Алексея с 97% ожога тела привезли в конце мая из Твери. А на прошлой неделе он сделал первые шаги после своего второго рождения.
Беда случилась 15 мая.
— Ночью загорелась веранда нашего дома. Жена успела выскочить на улицу, а я оказался в огне, — вспоминает Алексей ту злополучную ночь. — Сначала даже не понял, что случилось. Был в шоке. Боли не чувствовал. Уже потом в больнице рассмотрел, что я черный, как головешка. И теперь у меня вместо кожи — панцирь.
Тогда врачи и сказали своему пациенту, что ситуация более чем серьезная: 97 процентов ожогов. Половина из них — глубокие. Обычно от таких травм погибают сразу. При вовремя оказанной грамотной помощи — на вторые-третьи сутки. Но медики из Твери приняли решение транспортировать его в Нижний Новгород.
Нижегородский ожоговый центр — один из самых крупнейших в России. Более 30 лет назад здесь профессором Николаем Атясовым и его учениками была разработана уникальная технология лечения обожженных больных.
Лечить Алексея было сложно. Докторам нужно было очень четко просчитать, какой должна быть площадь участка, на которую будут пересаживать кожу. Ведь, с одной стороны, самое первое оперативное вмешательство всегда самое объемное — организм еще спокойно воспринимает трансплантацию. А с каждой операцией все больше возрастают шансы, что начнется отторжение кожных «заплаток». Но с другой — больной сам является для себя донором. Материал для пересадки берется с неповрежденных участков. А это тоже травма. И, значит, площадь поражения увеличивается. Но ведь нельзя расширять ее бесконечно.
— Поэтому нам приходилось подключать к лечению клеточные технологии, — рассказывает заведующий взрослым ожоговым отделением кандидат медицинских наук Иван Атясов. — Клетки кожи человека выращивают у нас же, в институтской лаборатории. Эти клетки обладают малой антигенностью, поэтому реакции отторжения почти никогда не возникает.
Иван Николаевич вспоминает, как с каждым днем улучшалось состояние пациента.
— Понимаете, лечение ожоговых больных — это не только и не столько повязки и перевязки, — говорит нам Атясов. — Любой, даже незначительный ожог нарушает работу организма в целом. Поэтому в первую очередь необходим контроль за деятельностью органов и систем обожженного пациента. Если человек пожаловался, например, даже на слабую боль в ухе, мы должны среагировать моментально — а вдруг начинается воспалительный процесс, который может привести к тяжелейшим осложнениям.
Сейчас все самое страшное у Алексея позади. А вот самое тяжелое — впереди. Каждый день с ним занимается специалист по ЛФК — разрабатывает каждый сустав, возвращает к жизни мышцы. После выписки лечебной гимнастикой Алексею придется заниматься самостоятельно или с женой Татьяной, которая все эти месяцы живет на соседней с мужем койке.
— Когда боли бывают совсем невыносимые, я думаю: может, лучше было бы мне сгореть тогда, не выживать, — печально говорит Алексей. По профессии он плотник, и руки его кормили в самом прямом смысле слова. — А потом, наоборот, ловлю себя на мысли: если я выжил вопреки всему, значит, это зачем-то нужно. Значит, кто-то дал мне еще один шанс...